«ПАДОНОЧЕСТВО»: социальный феномен и языковая игра

Д.А. Радченко

Начало третьего тысячелетия в России ознаменовалось взрывообразным развитием сетевой коммуникации и расцветом ряда неразрывно связанных с ней культурных феноменов. В числе таких феноменов особый интерес стала представлять субкультура «падонков», всего за несколько лет получившая значительную популярность в среде обеспеченной интернет-связью молодежи. Эта субкультура привлекла к себе массовое внимание прежде всего за счет специфической формы сетевого общения: намеренного искажения правописания и вызывающе постоянного использования обсценной лексики. «Речевой портрет» падонка дополнял подчеркнутый интерес к «низким» темам, связанным с насилием, сексом, отправлением физиологических потребностей. Спустя непродолжительное время после своего зарождения «падоноческие» средства выражения стали проникать в обыденную речь, эпистолярный жанр (в той мере, в какой этот термин применим к обмену сообщениями электронной почты), интернет-СМИ и, наконец, в традиционные СМИ, которые также стали использовать выражения типа «аффтар жжот» и «первонах», ставшие своеобразной «торговой маркой» падонков. Привлекательность падоночества оказалась связана не только с бунтом против языковых норм, но и с творческим началом, заложенным в данной субкультуре. Именно эта сторона составляет уникальность падоночества как одной из первых чисто сетевых субкультур и представляет особый интерес для исследования.

Исследование субкультуры падонков связано, в основном, с двумя наиболее яркими аспектами ее жизнедеятельности: специфическим словарем и склонностью к литературному творчеству. Структура и лексический состав сленга падонков анализируются в работе Ю.В. Таратухиной1 . Отдельные аспекты взаимодействия этого сленга с более широким культурным окружением даны в статье Н.Г. Муравьевой и И.Е. Муха-евой2 . Творческое начало падоноческой субкультуры подробно раскрыто О. Горюновой3 , которая рассматривает «креативы» падонков как форму «мужской» протестной литературы. Однако, несмотря на наличие отдельных исследований падоночества, в литературе отсутствует целостный анализ специфики данной субкультуры, ее базовых принципов и форм их реализации.

Изучение субкультур, основанных на интернет-коммуникации, связано со специфическими трудностями. Прежде всего, Интернет — это пространство анонимности, где каждый волен скрывать свое истинное лицо, социальное положение, возраст, пол и так далее. Затем, специфика схем распространения информации в сети делает субкультуры достаточно аморфными; в течение крайне короткого промежутка времени они, сохраняя только лидеров или «культовых персонажей», могут значительно изменяться. При этом изменяться может не только состав субкультуры, но и ее ключевые ценности. Популярность субкультуры, высокая интенсивность распространения информации о ней в Интернете приводят к ситуации, когда к субкультуре начинают причислять себя люди, крайне далекие от ее ценностей и заинтересованные исключительно во внешних атрибутах. Именно этот феномен вынуждает приверженцев субкультурных ценностей отделять «своих» от «случайных», создавать такие термины, как, например, «тру-гот», «тру-эмо», «труевый» (т.е. «настоящие» готы и эмо), отвергать всякую связь между «профанами» и «правильными» членами субкультуры.

Эта аморфность не могла не сказаться на субкультуре «падонков». В результате того, что основная жизнедеятельность субкультуры связана с сетевой коммуникацией, она включила в себя как «идейных» падонков, так и лиц, увлеченных «падоночьей» языковой игрой. Падоночество периода расцвета характеризуется достаточно четкой системой ценностей и способностью ее выражать. Однако массовый интерес к этому культурному феномену возникает, строго говоря, постфактум, когда мода на внешний атрибут падоночества — специфические формы выражения — выплеснулась из принадлежащих падонкам сетевых площадок в пространство русскоязычного Интернета и даже в повседневную устную речь, а идеологическая основа субкультуры оказалась практически утраченной. Поэтому при исследовании падоночества неизбежен диахронический принцип — за несколько лет своего существования субкультура успела радикально измениться. Следует отметить, что на всем протяжении этого времени существуют группы и сообщества, использующие те же средства выражения, что и падонки, однако не связанные или слабо связанные с ними. Это вынуждает крайне осторожно подходить к вопросу о принадлежности того или иного лица или мнения к падоноческой субкультуре.

Может возникнуть ощущение, что падонки относятся к низшим социальным стратам; однако в действительности это преимущественно «белые воротнички», в силу профессиональной специфики или достаточной обеспеченности имеющие постоянный доступ к Интернету. К этой категории в данном случае относятся офисные работники, менеджеры низшего и, реже, среднего звена, студенты (прежде всего, работающие) в возрасте от 20 до 30 лет (несмотря на то, что за последнее время существования субкультуры наметилось ее явное омоложение), как правило, это мужчины, не состоящие в браке. Падоночество как таковое рождается из бунта «job age», возраста, когда от личности ожидается профессиональное самоопределение и реализация. Это уже не столько традиционный подростковый бунт против родителей и представленных ими ценностей, порождающий классическую молодежную субкультуру, сколько протест офисных работников против корпоративного рабства, потребительских ценностей, фиксации на карьере и материальном достатке и культуры, которая их воплощает. Падонков привлекает идея быть независимыми хотя бы на уровне мышления, иронически и отстра-ненно относиться к окружающей реальности. Для падонков необходимость внешне соответствовать требованиям общества сочетается со стремлением к свободе от условностей во внерабочее время.

В процессе жизнедеятельности субкультуры для дифференциации от слова «подонок», которое нередко понимается буквально, возник эрративный термин «падонок/падонак», соответствующий правилам языковой игры субкультуры. Он стал общепринятым обозначением для членов субкультуры, которые в повседневной жизни не только не являются «подонками» в первоначальном значении этого слова («отбросы общества»), но и не маскируются под них.

Как справедливо отмечает один из деятелей субкультуры, анализируя генезис субкультуры,  

«подонок — это постпанк. Сначала есть просто панк, или рокер, или другой участник каких-либо молодежных группировок. Потом он понимает, что нужно социализироваться. Он вливается в общество, и вдруг осознает, что в его жизни не хватает перца. И вот тогда он становится подонком. Подонок — это панк в костюме. Все мы на самом деле были панками в свое время. А сейчас мы вроде бы как приличные»4 .  

Противостояние общественным нормам и стереотипам, эпатаж — общее место субкультурной деятельности. В этом падо-ночество близко панку (даже на уровне названия). Тем не менее, если панк выражает свой протест в основном в музыке, специфичных формах массового действия и внешнем виде, то падонок — в языковом и литературном творчестве и в гораздо меньшей степени — в «реальном» эпатаже, розыгрышах, обманах и т.п. Причем если в панке роль выразителя протеста отдается музыканту, то каждый «падонок» может быть самостоятельным автором протеста, как в литературной форме, так и в «реальной». Это ключевой момент для субкультуры падон-ков: падонок, по крайней мере, в идеальном случае, не является частью толпы, а действует в основном автономно.

Осознание маргинальности: ключевые ценности субкультуры

Падоночество позиционирует себя как контркультуру. Тем не менее, одной из важнейших установок падоночества является мимикрирование под магистральную культуру. В рамках этого направления имеет место попытка свести воедино установку на успешность в жестких рамках современного «офисного» мира и протест против него же, ориентацию на свободу во всех проявлениях (свободу высказывания, свободу творчества, свободу поведения, свободу нетолерантности). Основой падоночества как культурного феномена является сочетание внутренней независимости от социума при внешнем приспособлении к нему. Субкультура декларирует стремление к свободному мышлению и самовыражению, отсутствие лицемерия, отвращение к рутине и стереотипам, нежелание прикрывать истину «приличными» словами.

«Падонок — эта человек СВОБОДНЫЙ и именно так. пАдо-нок свободен в своих действиях, а главное в своих мыслях и в своем мировосприятии. Ему наплевать на любые правила, которые ограничивают его естественную свободу и если они препятствуют исполнению любого желания пАдонка» 5 .

Постулат о свободе мышления связан с нонконформизмом падонка: падонок контркультурен и гедонистичен по определению, однако, в отличие от представителей других субкультур, он не отказывается от преимуществ, которые предоставляются стабильным положением в обществе. На декларативном уровне это выражается в желании быть свободным также и от «контркультурности», от любых внешних по отношению к падонку установок: каждый падонок формирует собственные установки, адекватные его личным целям и потребностям. Для многих лиц, вышедших из студенческого возраста, падоночество привлекательно именно этим: при соблюдении ключевых принципов групповое единство сохраняется без навязывания внешних маркеров.

Установка на нонконформизм в падоночестве расслаивается на два уровня: с одной стороны, это уровень гедонизма, на котором падонок придерживается определенных практик, не одобряемых обществом, ради удовольствия, получаемого от самих этих практик (употребление алкоголя, легких наркотиков, беспорядочная половая жизнь и т.п.). Эти практики, несмотря на всю их заметность для внешнего наблюдателя и широкую представленность в субкультурном тексте, отнюдь не являются ключевыми для падоночества: падонок может также не делать ничего из вышеперечисленного, но при этом оставаться авторитетным членом субкультуры. Более того, падоночество иронически относится к этим практикам. Однако падоночество является своеобразным оправданием для лиц, придерживающихся подобного образа жизни. Этот уровень можно обозначить как «пассивную контркультурность»: на этом уровне падонок отказывается играть по правилам системы, не предлагая ничего взамен.

На другом уровне социально неодобряемые практики или высказывания играют ключевую роль — они выступают в качестве инструментов протеста против системы, навязываемых ею правил и стереотипов. Борьба с ними является одним из ключевых принципов падоночества: «Государсвто падонак должын взрывать изнутри нах»6 . Это уровень «активной контркультурности», на котором падонок делает попытку активно изменять систему в соответствии со своими представлениями о «правильном» и «справедливом».

«…Борьба с системой вообще, которая ограничивает права пАдонка или мешает ему в достижении его целей»7 .

 Тем не менее, неверно было бы представлять падонков как «революционную» субкультуру, стремящуюся построить «новый мир». Современная ситуация падонков вполне устраивает, их протест носит случайный и беспорядочный характер; в основном он связан с теми ограничениями системы, которые либо непосредственно касаются их самих, либо представляют собой удобную мишень для иронии.

Активная контркультурность падонка напрямую связана еще с одной ключевой установкой падоночества — свободой самовыражения и творчества. Для падонков одной из важнейших ценностей является креативность. Наиболее ярким проявлением этой установки является т.н. «падоноческий язык», к которому мы вернемся ниже. С другой стороны, для падо-ночества крайне важны литературное творчество, а также творчество в режиме хеппенинга: разнообразные формы эпатажа, провокаций, розыгрышей (найопки), направленных как на знакомых падонка, так и на посторонних лиц. В субкультуре такая деятельность носит название «акций» и может осуществляться как в реальной, так и в сетевой коммуникации. «Манифезд па-донкафф», созданный одним из идеологических лидеров движения, предлагает акции в качестве смыслового центра существования падоноческой субкультуры:

«самое паащряемое дело для падонка в свободное время — провести чудовищнуйу акцыю… Что такое акцыя? Это заранее спланированное действие, направленное на создание существенного общественного резонанса… Главное, чтобы это было песдец неабычна нихуйа, и для акружайущих ак-цыя должна быть просто разгулом апсурда и идиотизма. Пусть фтыкают, научиться думать по-другому никогда не поздно»8 .

Акция, как правило, завершается «отчетом», помещаемым на одном из ведущих падоноческих сайтов, и, таким образом, не только фиксируется, но и возвращает падонка к текстуальной реальности Интернета. Строго говоря, литературная деятельность падонка редко или никогда не адекватна его «реальной» деятельности: ориентация на антисоциальную деятельность вкупе с нежеланием нести за нее реальную ответственность нередко приводит к созданию литературных текстов, обыгрывающих нарушение запретов. Один из идеологов движения характеризует эту тенденцию следующим образом:

«Литература актуальна для культуры подонков еще потому, что для проявления подонкского самосознания существуют границы, которые называются уголовным кодексом. Нельзя же осуществить секс с трупами… Зато его можно очень красочно описать»9 .

Падоночество, таким образом, литературоцентрично, однако не в смысле ориентации на какие-то признанные литературные авторитеты, а в смысле стремления к литературному творчеству.

Описанное стремление пережить социально недопустимый опыт в тексте выдает еще одну характерную черту падоноче-ства — карнавальность (в классическом понимании, основанном на работах М.М. Бахтина). Падоночество — это маска, способ переворачивания мироздания с ног на голову, когда нарушение нормы становится нормой (не случайно падонки так щепетильно относятся к соблюдению своеобразных правил падоночьей орфографии). «Идеальный падонок» — это паяц в маске офисного работника (или, наоборот, офисный работник в колпаке паяца), который с ернической иронией относится к окружающей действительности, осмеивает ее и манипулирует ею не ради высоких целей, но исключительно ради собственного удовольствия. Как декларирует «Манифезд падонкафф»,

«падонак па жызни жызнерадостен ниибаца». И далее: «Уныние — самый страшный проступок падонка, помни. Падъйом бля!!! Пиздицца и не здавацца! Помни, что нет ничего плохого в том, чтобы сделать для себя что-то хорошее. Любить себя — естественное чувство, которое дает нам то очарование и изюминку, за которую нас любят другие».

Аналогично карнавальной природой обладает ироническая ориентация падонковских текстов на телесный низ. Падонок подробно и без стеснения описывает физиологические акты, прибегая при этом к максимально приземленной лексике, буквально заполняющей его тексты, не потому, что ему недоступны другие темы. Однако карнавал позволяет падонку играть в «тупость» и ограниченность, озвучивать табуированные в повседневной коммуникации темы, утверждая таким образом приоритет «живой жизни» над выхолощенным существованием «офисного раба».

Достигается это во многом за счет того, что падоночество в своей основе представляет собой мужское сообщество, более того, сообщество декларативной маскулинности. Женщина в данной субкультуре не столько находится на «вторых ролях», сколько вовсе игнорируется ею. Падонки склонны декларировать уважение к женщине, признание равенства, см., напр., «Манифезд падонкафф»:

«женщина должна иметь равные права с падонкам. То есть ей должно быть разрешено все, што разрешаецца падонкам — служыть в армии, водить машыну, пить вотку, курить шыш-ки. …Равноправие женщины в системе распространяецца и на персональные отношения индивидуальново падонка с индивидуальной женщиной»10 .

Однако в реальности дело обстоит сложнее. Так, не приветствуется употребление женщиной специфического языка падонков. Кроме того, вторжение женщины разрушает один из важнейших концептов падоночества — идею «мужской дружбы». Женщина не вписывается в обсуждаемые в субкультуре темы, и поэтому, хотя прямого антифеминизма в субкультуре не наблюдается, она все же представляет собой «заповедник маскулинности».

При всей толерантности по отношению к женщине, падо-ночество демонстративно и резко нетолерантно по отношению к гомосексуализму, который представляется членам субкультуры абсолютно неприемлемым не только для себя лично, но и в кругу общения. Несмотря на несколько ироническое отношение к собственной гомофобии (как, впрочем, и ко всем другим установкам) и обширному пласту юмора на гомосексуальную тему, падоночество болезненно относится к малейшим намекам на эту сторону жизни. Интересно, что это практически единственная тема, в которой падонки предельно конформны, и на которую не распространяется их контркультурная деятельность. В среде падонков встречаются расистские или националистические настроения, однако они на порядок слабее гомофобии.

Как уже было отмечено, основными ценностями субкультуры являются общение и мужская дружба, свободная от подозрений в гомосексуализме. Падонки позиционируют себя как «супра-субкультуру», способную объединить людей с любыми контркультурными убеждениями:

«Для того, чтобы изменить жизнь, тебе нужно всего лишь общение. … Это гораздо круче, чем тухлая жевачка, которую тебе предлагает МТВ. Это круче, чем объединения молодежи по интересам — фан-клубы, мотоцыклисты, роллеры, хакеры. Падонскае движение накрывает все эти тусовки, потому что для падонкаф неважно, чем ты увлечен. Важно, что ты — другой бля. Не такой, как обыватели и мещане»11 .

Действительно, черты падонковской субкультуры наблюдаются в деятельности практически любых отечественных субкультур; по меньшей мере часть членов этих субкультур четко позиционируют себя в качестве «падонков».

Падоноческий язык: речь и письмо

В силу литературоцентричности и «интернетоцентрично-сти» падоночества, наибольшее внимание привлекает специфический язык падонков. Для падоночества, собственно говоря, язык является таким же маркером принадлежности к группе, как внешние атрибуты для панков и готов. Он характеризуется двумя основными моментами: использованием обсценной лексики и сознательными ошибками в орфографии, подчиняющими ее произношению. Этот язык является закономерным продуктом падоноческой системы ценностей.

Употребление обсценной лексики и эрратива (подробное обоснование термина для сетевой коммуникации см. в работе Г. Гусейнова12 ) обусловлено креативность субкультуры. Оба эти явления используются в качестве инструментов творчества, в том числе языкового. Падонки конструируют новый язык с собственными правилами:

«Сами сленговые слова и значения можно рассматривать как результат действия своеобразного творческого процесса, который происходит из желания говорящего услышать новое и неожиданное словосочетание»13 .

Манипуляция орфографией (но никогда — пунктуацией) в среде падонков обозначается как «орфоарт». Сами па-донки крайне настойчиво подчеркивают, что орфоарт доступен только образованным, грамотно пишущим личностям. Сложившийся в результате падоноческий язык обладает специфической орфографией (орфоарт), лексикой (обсцен-ная лексика и неологизмы на ее основе), фразеологией (штампы и клише, широко использующиеся в сетевом общении, напр. «первый нах», «аффтар жжот», «слив защи-тан» и проч.).

Как справедливо отмечает В.В. Химик, наблюдается «преднамеренное и сознательное использование просторечных единиц с определенными коммуникативно-прагматическими установками. Такой тип речевого поведения возможен для тех, кто владеет устойчивыми навыками литературной речи и сознает факт отступления от языковых норм словоупотребления как… явление надстроечного порядка»14 . В падоночестве этот принцип работает в тех кругах и в тот период развития субкультуры, где и когда основную массу участников коммуникации составляют достаточно развитые люди, обладающие, как правило, высшим образованием.

Другим обоснованием появления языка падонков является нонконформизм субкультуры. Открытое употребление та-буированной лексики для падонков приравнивается к выходу за рамки общественных стереотипов и ограничений, к противостоянию системе языковых предписаний. Безусловно, в нем находит отражение и стремление падонков к эпатажу. Это выражение идеи превосходства падонков как над «массой» (объективно малограмотной и вынужденной прибегать к об-сценной лексике из-за бедности словарного запаса), так и над массой образованных «языковых пуристов»: падонок свободен в выборе языковых средств, он способен не только правильно применить удобный для него стиль, но и объяснить причины своего выбора.

Следует обратить внимание на то, что «языковой панк» па-донков не только выражает протест против застоя в языке и навязывания стереотипов. Он также является средством борьбы с неграмотностью, употреблением языковых клише, бюрократизмов, выхолощенностью языка. Это кажется парадоксальным только на первый взгляд: язык падонков демонстрирует возможности и гибкость русского языка и, кроме того, является пародией на неграмотность.

«Мы щитаем что конкурз залатая клягза в сваей аснови пряма ВРИДИТ развитию русква изыка и рускай славеснасти, падвадя саздатилей уебсайтав к НАСИЛАВАНИЮ наши-ва раднова изыка с помащью спелчекирав и других филт-рав убивающих все жывое чиво есть в магучим нашым изы-ке… "Настаящие исскувство новава тысичулетия — это то-что ни можыт делать кампютыр а можыт делать тока чи-лавек!!!”»15 .

Ирония — вообще ключевое слово для понимания падоно-чества. Падоночество относится с иронией не только к окружающему миру, но и к самому себе, собственным программным текстам — ни одно высказывание падонка нельзя воспринимать без оглядки на эту аутоиронию. Падоночество активно использует такие средства, как цитирование и пародирование, но основным средством выражения этого иронического отношения к любому высказыванию является использование эр-ратива, позволяющего снизить пафос текста или даже сделать текст пародией на самого себя. В течение некоторого времени в среде падонков был особенно популярен т.н. «ПТУ-стайл» — языковая игра, включающая использование эрратива и обсцен-ной лексики для иронических рассказов о том, что предположительно интересует «среднего учащегося ПТУ»:

«Какое-нибудь там обращение типа красавчег или тот же превед скрывают часто боязнь быть слишком умным и серьезным, скрадывают неловкость, если комментишь незнакомого юзера, мол, я свой, показывают, что человек, в общем-то, с юмором к жизни относиться. Такому человеку и возразить проще, и не напрягаешься особо»16 .

Эрратив также позволяет более гибко подойти к использованию обсценной лексики. В языке падонков «мат» — инструмент не столько агрессии, сколько гаерского отношения к реальности. С помощью намеренных ошибок в написании (и произношении) этой лексической группы падонки демонстрируют свое ироническое отношение к ее использованию, дистанцируются от агрессивного и оскорбительного смысла и делают мат «безопасным», пододвигая его на своеобразной «шкале приемлемости» к эвфемизмам. В искаженной форме об-сценная лексика представляется членам субкультуры более пристойной, позволительной для употребления в смеховых целях. То же касается и некоторых жаргонных выражений падонков — они заменяют слишком агрессивную лексику, сохраняя при этом экспрессивность высказывания. Именно так эта лексика и воспринимается членами субкультуры, в первую очередь — женщинами:

«ПОХ, НАХ, и тому подобное ну слава богу это не мат! это пародия на него... чтоли»17 .

Другая девушка сообщает:

«Спокойно употребляю слово "пелотка”, потому что это точно характеризует некоторых девушек, которых иначе как женским половым органом не назовешь, а пелотка получается вроде бы цензурно, без мата)) Так же заменяю словом "ахтунг” лиц мужского пола нетрадиционной ориентации, опять таки дабы не прибегать к ненормативной лексике. Так что в этом словаре можно узреть и положительную тенденцию»18 .

Последнее высказывание вообще крайне характерно для субкультуры. Многие ее члены подчеркивают необходимость обсценной лексики (или некоторых сленговых выражений), поскольку считают неискренним и ограничивающим использование эвфемизмов.

Однако эрратив в обсценной лексике способствует также снятию технического ограничения сетевой коммуникации: многие веб-сервисы настроены на отфильтровывание мата. Для обхождения фильтра придумываются новые варианты написания, в том числе с использованием значков. Эти способы снятия ограничений существовали задолго до возникновения падоноческого языка, однако были им органически восприняты и развиты.

Использование обсценной лексики отражает маскулинность субкультуры. Мат, даже смягченный с помощью эрра-тива, остается «кодовым языком» мужского сообщества. В качестве своеобразной «лексики власти» мат создает у членов субкультуры ощущение подчинения себе реальности, в том числе межличностных отношений, межполовых отношений, социальной реальности.

Причины популярности падонковского языка лежат, впрочем, совсем в другой области. Падонковский язык представляется простым и понятным, освобождающим от необходимости грамотно писать. Использование большого количества обсцен-ной лексики привлекает подростков, для которых мат является способом утверждения самоидентификации «взрослого» и «свободного». Эта позиция лишь отчасти пересекается с ценностями падонков, но это не имеет принципиального значения для масс молодежи, которую в падоночестве интересует только специфический, близкий им способ самовыражения. Проблема, однако, заключается в том, что эта группа практически лишена способности к ироническому взгляду на субкультуру. В результате падоноческий язык не только дискредитирует себя, но и практически уничтожает саму субкультуру — па-донки позиционируют себя как сообщество независимых личностей, стоящих над толпой, а молодые «падонки второй волны» играют в падоночество в той степени, в которой это «модно» и «общепринято» в определенной группе.

История субкультуры в реальном и виртуальном мире

Как уже отмечалось выше, за время своего существования субкультура падонков прошла несколько этапов, значительно видоизменившись.

Предшественниками падонкав можно назвать «кащенитов» в эхоконференциях фидо и, позднее, на интернет-форумах. Название этой группы происходит от появившейся в 1998 году эхоконференции su.kaschenko.local. Для этой группы характерны сетевые провокации, черный юмор, неполиткорректные шутки. Часть специфического языка кащенитов (в т.ч. имитация «еврейского» акцента, некоторые жаргонизмы), а также насмешка над убеждениями и стереотипами действительно прослеживается в субкультуре падонков.

В 1998 году благодаря Е. Лаврову и К. Рыкову, известным в Интернете под именами Скелетрона и Джейсона Фориса, появился первый сайт, на котором официально допускалась и приветствовалась ненормативная лексика — http:// www.fuck.ru19 . Сайт разрабатывал дизайнер Linxy, который и ввел в обращение прообраз падоноческого эрратива. В это время закладываются принципы падоноческого языка, креативности как основной ценности сетевых падонков. В 1999 году fuck.ru был уже не просто одним из развлекательных сайтов — он стал местом рождения нового сообщества, известного как «сетевая контркультура». В результате ряда внутренних разногласий и технических проблем посетители ресурса стали постепенно переходить на http://idiot.ru, затем на http://fuckru.net, наконец, появляется остающийся лидером по настоящее время http://udaff.com, названный по никнейму своего создателя — Удава (Д. Соколовского). Udaff.com совершил переворот в творчестве падонков: на этом ресурсе появилась возможность комментировать текст непосредственно на странице, в режиме форума, а не в гостевой книге20 . С udaff.com можно вести отсчет истории па-доноческих «клише», которые затем переходят в «албанский язык». Более того, udaff.com впервые систематизировал «словарь падонков»21 . Ресурс получил значительную известность и, в свою очередь, сделал немалый вклад в популяризацию субкультуры падонков. Параллельно появился ряд сетевых сообществ падонков (в том числе литературный сайт padonki.org, http://litprom.ru, сообщество юристов-падонков на www.yurclub.ru), которые нередко развивают собственную идеологию падончества. В этот период падонки начинают активно позиционировать себя как людей, которым удалось преуспеть в жизни и при этом сохранить свою независимость. «Панковский» образ жизни в среде падонков становится непопулярен.

К 2003 году в среде падонков назревает необходимость вернуться в «реальный мир», отраженная в «Манифезде падон-кафф»:

«Чем же можно объединить падонкаф?.. Мы призываем к активности и действиям. Но не просто к акцыйам — это игрушки. Падонки должны абъединицца, штобы стать реальной силой, которая спасобна постоять за себя и всемерно защитить сваих участникоф в борьбе с гасударством и уебанами — и словом, и делом. И это реально. … Пора начать жить другой жизнью — не только офис и креативы тайком от начальства, но и реальные действия, которые изменят наше сознание и превратят нас из кучки разрозненных умников в организацию единомышленников. Определяйся, войдешь ли ты в ее ряды, или всей твоей смелости хватит только на виртуальные выебоны? Выбор — за тобой»22 .

Тем не менее, отчеты на падоноческих сайтах свидетельствуют, что основным занятием падонков вне сети по-прежнему остаются периодические встречи-тусовки единомышленников.

Новый виток развития падоночества начинается в конце 2004 года, с флешмоба «учи албанский», когда пользователь блог-сервиса livejournal.com под ником scottishtiger резко выразился по поводу неиспользования английского языка. В среде пользователей livejournal.com постепенно формируется т.н. «албанский язык», заимствовавший склонность к эрративу, ненормативной лексике и целый ряд выражений из падоно-ческого языка, но полностью лишенный его идеологии. В результате ряда новых флешмобов «албанский» обогащается собственными выражениями и всё больше уходит от падоно-ческого.

В 2005 падоноческая лексика набирала всё большую популярность и начала выходить за пределы сетевой коммуникации. Она появилась в устной речи, использовалась в рекламе, а также активно эксплуатировалась «бумажной» литературой (2006 г. — выход в свет романа В. Пелевина «Empire V»; 2007 г. — «Дневник московского падонка»). В этот период падоночество и падоноческий язык стали массовыми, и поэтому многие из тех, кто стояли у истоков субкультуры, теряют к ней интерес. Уже в конце 2005 года произошел спад субкультуры23 .

Ностальгия по «оригинальному» падоночеству и ирония в адрес «албанского» языка приводят к появлению множества текстов об истории субкультуры и ее языка — как серьезных, так и иронических. Особую популярность приобрело собирательство лексики падоноческого языка и сленга Живого Журнала, а также всевозможные пародии на них. Так, возникают словарь юристов-падонков (баян — вступившее в законную силу решение суда по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям; за-чот — суд согласен с доводами стороны; беспесды — представленные доказательства соответствуют реальному положению дел…)24 , словарь альтернативного албанского языка «Планета ЖЖелезяка», построенный на цитатах из мультипликационного фильма «Планета Железяка» («держи курс на систему Медузы!» (с) — «в Бобруйск, жывотное!»; «могу предложить говоруна» (с) — «учи албанский»; «это склисс, он ничей» (с) — боян; «отличается умом и сообразительностью» (с) — «аффтар жжот!» и т.п.)25 , проведение параллели между падонковским сленгом и «азиатским орнаментом» «Золотого теленка» (шайтан-баши — аццкий сотона, албан-базар — албанский язык, аффтаген-акын — аффтар жжот)26 , попытка перевода падонковского словаря на украинский язык (аццкий сотона — пекельний чортяко; ржу-нимагу — регочу-аж-сцяти-хочу; афтар жжот, пеши исчо — ну ти смалиш, афтор, шкрябай далі…)27 и даже на старославянский, для «воцерковленных падонков» (пацтулом — «воз-хохотамше под лавкою»; кг/ам — «сие творение смердит, а писарь охальник»; в Бобруйск, жывотное — «в Козельск, зверюго!!»).  

В целом падоночество можно охарактеризовать как субкультуру постмодерна, нередко сочетающую противоречивые принципы. Падоночество иронично, карнавально, нестабильно; оно играет с цитатами, языком, с социальными нормами, с собственными ценностями, не фокусируя серьезное усилие ни на одном направлении. Оно цитирует контркультурность и революционный пафос шестидесятых, сочетая его с отрицанием собственных ценностей и ценностей вообще — вплоть до самодеструкции, что характерно скорее для субкультур середины девяностых годов. Борьба против норм в восприятии падонков органически сливается с их принятием на повседневном уровне. В отличие от субкультур «выходного дня», характерных для конца девяностых годов ХХ века, падонки демонстративно не причисляют себя ни к одной субкультуре вообще, позиционируют падоночество как образ мышления и способ самовыражения, стоящий над любой субкультурой, и в этом смысле проводят в жизнь идею предельной культурной маргинальности, отсутствия сколько-нибудь глубинной включенности в любую группу. Тем не менее, несмотря на декларативный индивидуализм падонков, на втором этапе своего существования падо-ночество постепенно реорганизуется, формируя интернет-субкультуру достаточно классического типа, сохраняя при этом внутреннюю дистанцированность членов субкультуры, отсутствие групповых действий вне сети.

Примечания

1 Таратухина Ю.В. Функционирование «жаргона падонков» в про странстве Рунета // Folk-Art_Net: новые горизонты творчества. От традиции — к виртуальности. Сборник статей. М., 2007. С. 83–89.

2 Муравьева Н.Г., Мухаева И.Е. «Превед, медвед»: от субкультур ного сленга к «норме» языка // Folk-Art_Net: новые горизонты творчества. От традиции — к виртуальности. Сборник статей. М., 2007. С. 76–82.

3 Gorjunova O. ‘Male Literature’ of Udaff.com and Other Networked Artistic Practices of the Cultural Resistance. http://www.ruhr-uni- bochum.de/russ-cyb/library/texts/en/control_shift/Goriunova.pdf.

4 http://www.padonki.org/?topic=&article_id=3491. Здесь и далее орфография и пунктуация оригинала.

5 http://www.yurclub.ru/ibf/lofiversion/index.php/t18908-0.html.

6 http://www.dix.ru/4958.

7 http://www.yurclub.ru/ibf/lofiversion/index.php/t18908-0.html.

8 http://www.dix.ru/4958.

9 http://www.padonki.org/?topic=&article_id=3491.

10 http://www.dix.ru/4958.

11 http://www.dix.ru/4958.